Нелегко экспортировать американские программы реабилитации, даже в страну, которой они необходимы.

РАНЬШЕ это было обычным явлением в Москве: двое мужчин стояли на углу покачиваясь, и подняв три пальца в воздух. Бутылка водки стоила тогда 3 рубля , а это означало, что выпить «на троих» было легко и недорого. Салют тремя пальцами был универсальный знак, того, что вы ищете инвестиционных партнеров.

Сегодня, когда водка стоит значительно дороже, выпивка «на троих» уже не практикуется. Однако, вы все еще можете увидеть алкогольные проблемы России всюду – в городах, и особенно в сельской местности.

По оценкам Всемирной организации здравоохранения, в 2011 русские потребили в среднем около 4 литров чистого спирта в год, примерно на 70 процентов больше, чем их американские коллеги. В 2009 году по оценкам британского медицинского журнал «The Lancet», более половины смертей россиян в возрасте от 15 до 54 были так или иначе связаны с чрезмерным употреблением алкоголя. Другое исследование показало, что более половины детей в типичном русском детдоме, страдают от алкогольного синдрома плода.

Руководство страны пыталось на протяжении многих лет решить проблему , в основном за счет ограничения доступности алкоголя. Последний раз в 2009 году, Дмитрий Медведев объявил, алкоголизм "национальным бедствием" и издал ряд новых правил, ужесточающих продажу алкоголя. К сожалению, исторически сложилось так, что подобные меры практически никогда не работали.

Между тем, лечение алкоголизма в России, выглядит совсем иначе, чем в Соединенных Штатах. Как правило, оно включает в себя одно посещение врача, у которого пациенты проходят курс детоксикации, гипноза, а так же получают « антиалкогольные» таблетки.

На взгляд американца, в усилиях России по борьбе с алкоголизмом отсутствует что-то важное, а именно, направленный против самой сути зависимости длительный процесс реабилитации, который учит людей, как жить трезвой жизнью.

В Соединенных Штатах, понятие реабилитация стало практически синонимом организации «Анонимные Алкоголики» (далее по тексту - АА). Это движение с 80-летней успешной историей, основано на идее, что алкоголизм является пожизненным заболеванием, и что страдающие им люди могут одержать победу, подчиняясь "высшей силе" и обмениваясь опытом борьбы с незнакомцами, которые проходят через то же. Во всем мире более 2 миллионов человек считают себя членами АА, литература организации была переведена на 71 язык.

Но в России, несмотря на самоотверженные усилия сторонников, борьба за признание АА в качестве официально признанного метода лечения практически провалилась. С 1987 года, когда Епископальной священник из Нью-Йорка организовал в России несколько первых групп АА, по всей стране возникло около 400 групп - крошечное число, если учесть, что только в центральном районе Бостона существует около 1600 таких групп.

Почему Россия оказалась столь негостеприимной для идей АА? Конечно, сыграла свою роль и история недоверия между нашими странами, но были и другие препятствия - религиозные, медицинские, культурные. Оказывается, что то, что выглядит хорошим и эффективным в одной стране выглядит совсем иначе в другой. Обобщенно, АА столкнулись в России с трудностями, типичными для любой попытки «трансплантации» идей и решений через границы: не все решения, даже успешные, обладают той универсальностью , как проблемы, которые они должны решать.

***

Американцы смеются, когда вы говорите им слово «водка» - это «вода» в буквальном переводе. Смех вызывают и последние новости, вроде того, что кремлевские чиновники только подходят к идее официального признания пива как алкогольного напитка.

Все это лишь подтверждает прочный стереотип о русском народе: они пьют в количествах, способных испугать людей в большинстве других стран. Корни особых отношений России с алкоголем были предметом многих домыслов, вплоть генетической предрасположенности и особенностей «русской души»

Существует конечно и более реалистичное объяснение. Политолог Mark Schrad утверждает в своей новой книге «Политика водки: алкоголь, самодержавие и тайная история российского государства», что привычка пить была искусственно внесена в жизнь русских, потому что это выгодно государству - как в финансовом смысле, за счет монополии на производство и продажу алкоголя, так и политическом: пьяными людьми легче управлять. Schrad утверждает, что русское правительство демонстрировало свою приверженность сохранению алкогольной культуры страны на протяжении своей истории, описывая в качестве примера в своей книге подавление в 1859 восстания крестьян, решивших оставаться трезвыми в знак протеста против госналога на алкоголь. Британский журналист, который был свидетелем подавления этого выступления сообщил, что видел, как крестьянам вливали алкоголь в рот через воронки, прежде чем "потащили в тюрьму как мятежников».

Даже не рассматривая такие экстремальные эпизоды, официальная позиция России государства по отношению к потреблению алкоголя, может быть описана, как уклончивая и непоследовательная. Почти все руководители страны предпринимают шаги, призванные обуздать чрезмерное употребление алкоголя, но никогда не пытаются решить проблемы на корню. Светлана Моисеева, представитель бесплатного центра реабилитации в Ленинградской области, беседуя со мной в кафе Starbucks в Нью-Йорке, сравнила историю борьбы России за трезвость с поведением алкоголика, который решает, однажды утром, что пора бросить надоевшую ему привычку , однако остается трезвым только до следующего вечера . «Они думают» - сказала Мосеева - «хорошо, мы что- то сделали, теперь мы поставим галочку рядом с проблемой, и можем успокоиться».

Для Моисеевой, рассчитывать на то, что правительство решит проблему «сверху», например, путем ограничения производства спирта как Михаил Горбачев в 1980-х, не имеет смысла. То, что необходимо, по мнению Моисеевой, - это «увидеть» миллионы россиян, тех, кто не мыслит своей жизни без алкоголя, которые будут пить независимо от того, какие виды ограничений или налогов правительство ввело на продажи спиртных напитков, признать их больными и обеспечить им лечение.

Мосеева принадлежит к тем людям в России, которые считают, что Анонимные Алкоголики должны играть гораздо большую роль, чем просто участие в лечении. Ее организация, Дом Надежды на Горе, была основана 17 лет назад и по сей день является одним из немногих центров в России, который использует 12-шаговый метод АА. За эти годы, через Дом Надежды прошло около 6000 русских и , как утверждает Моисеева, от 30 до 40 процентов завершили лечение успешно. «Я вижу результаты своими глазами» - сказала Мосеева - «Каждый год в июне центр празднует свой юбилей, и наши выпускники собираются со всей России. И когда мы видим их ... они изменили свою жизнь, они вернулись в семьи, они встали на ноги».

Дом Надежды продолжает свою историю успеха, учитывая, что его выпускники разнесли идею АА по всей стране, но, в сопоставлении с масштабом проблемы - в 2000 году, по оценкам экспертов России было 20 миллионов алкоголиков - эти успехи начинают выглядеть гораздо скромнее. За почти 30 лет усилий и самоотверженной работы, А А едва завоевала крошечный плацдарм в России.

Хотя мнения различаются, заслуга появления AA в Советском Союзе принадлежит священнику епископальной церкви из Нью-Йорка JW Canty. В 1985 году узнав об антиалкогольной кампании Горбачева, он решил посвятить себя, тому, чтобы помочь России решить проблемы с алкоголем. Среди прочего, священник раздавал литературу АА советским чиновникам и врачам, возил их в Соединенные Штаты, чтобы они могли присутствовать на РЕАЛЬНЫХ встречах АА, и даже пытался убедить советское министерство культуры поставить балет об алкоголизме в Большом театре. Начиная с 1987 года, он организовал несколько первых собраний АА в России.

К 1994 году было зафиксировано 58 отделений по всей стране.

Молодое движение получило еще один импульс от исполнительного директора «Американ Тобакко» и члена АА Lu Bantle, посетившего Россию в конце 1980 года и пришедшего в ужас от способов, которыми тут лечат алкоголиков.

С помощью родившегося в России, Нью-Йоркского терапевта по имени Юджин Зубков, Lu Bantle основал организацию, которая отправила многих русских алкоголиков, включая известных рок-звезд, в Америку, чтобы они могли посетить программу 12-шагов, а затем, вернувшись домой, рассказать об эффективности АА. Тогда же, в 1996 , Lu Bantle и Зубков открыли «Дом надежды».

***

«Все ожидали, стремительный взлет популярности АА», сказал Зубков, который управлял Домом Надежды на протяжении многих лет. «Но этого не произошло. Вместо этого, сказал он, в настоящее время проект «выходит на плато». На сегодняшний день, количество встреч, проводимых в таких городах как Москва и Санкт-Петербург, не говоря уже провинции – драматически отстает от количества алкоголиков, которые там живут».

«Учитывая эффект, производимый алкоголем на здоровье населения в России», сказал John Kelly, заместитель директора MGH-Гарвардского центра аддиктивной медицины, «AA и близко не заняли того места в системе лечения, которое могли бы...»

Причины этого, по словам людей, посвятивших годы изучению алкоголизма в России, многочисленны и сложны. Самым важным, пожалуй, является то, что русское понятие алкоголизма очень отличается от американского. Согласно медицинскому антропологу Евгению Райхелю, то, что русские определяют как «злоупотребление алкоголем» является терминальной стадией хронического алкоголизма, а не злоупотреблением как таковым, которое здесь считается совершенно нормальным. «Они думают, что алкоголизм это когда человек является бездомным, лежащим в канаве» - сказала Моисеева. «Вот это алкоголик. А мысль о том, что более или менее успешный человек тоже может быть алкоголиком, не воспринимается всерьез». Даже к тем, кто совершенно разрушил свою жизнь пьянством, как правило, относятся с пониманием и сочувствием: «Пьяный человек», сказал Yanni Kotsonis, русский историк из New York University, " «вызывает у общества жалость и поддержку». Согласно Kotsonis, идея АА не привьется в России, до тех пор, пока не поменяется отношение к алкоголю у общества в целом. "Мне кажется, идея АА не может укорениться из-за отрицания обществом того, что употребление алкоголя является неправильным», сказал историк .

Россияне лечатся от алкоголизма, но лечение обычно начинается тогда, когда человек пытается выйти из запоя. Традиционно это лечение включает в себя визит врача, детоксикацию, и процедуру «кодирования», в течение которой пациент подвергается гипнозу и ему внушается, что он не сможет пить снова. Применяются также препараты, например Антабус, которые предназначены вызывать головную боль и тошноту, если пациент выпьет. Эти препараты применяются русскими врачами более охотно, чем направление пациентов в группы АА .

Следующее препятствие для распространения идеи АА в России лежит скорее в области философии. Если упрощенно, то обретение трезвости через взаимную поддержку просто не имеет смысла в глазах многих русских. Корни этого находятся в прошлом, когда все западное вызывало подозрение "Зачем это надо американцам?" регулярно слышит Мосеева от своих пациентов. Но что более важно, идея групповой терапии разбивается о неверие в то, что обычные люди могут вылечить друг друга. «Идея, что один пьющий может помочь другому бросить пить большинство россиян считает глупым» говорит Аlexandre Laudet, социальный психолог которая исследовала русский алкоголизма.

Очередная проблема - откровенность с незнакомцами. Метод АА основан на откровенном общении с людьми, которых вы никогда не встречали в своей жизни, и которым вы раскрываете свои, иногда постыдные тайны. «Для русского человека говорить о себе гораздо труднее, чем для американца», сказал русский член АА имени Михаил. «И есть много причин, по которым, многие, включая поколение моих родителей и мое, мне 55, избегают говорить правду вообще, ведь нас легко можно было арестовать за это». Сегодня, по словам Моисеевой, русские не желают публично признаваться в проблемах с алкоголем, потому что, хотя пьянство само по себе и не считается позорным, но позорным считается наличие психологической проблемы, ведущей к пьянству.

Борис Лободов, психиатр, который исследовал отношение пациентов к АА в 2007 году в городе Воронеже, сказал, что он слышит одно и то же от всех своих пациентов, которым он предполагает посетить собрания АА. «Никто не верит в анонимность», - сказал Лободов. «Никто не верит, и люди боятся быть узнанными».

В результате, в отличие от Америки, где АА и подобные программы реабилитации теперь являются частью культуры, России они по-прежнему чужды. Когда Лободов спрашивал своих респондентов в Воронеже, не хотели бы они посетить АА, он обнаружил, что они немедленно становились подозрительными, говоря, что считают АА чем то вроде секты, которая обманом завлекает в свои ряды новичков и использующих их как рабов.

***

В 2011, провал в попытке завоевать сердца и умы россиян стал предметом публичных слушаний в Вашингтоне, организованных Хельсинкской комиссией США, агентством, созданным в 1976 году для развития сотрудничества в области прав человека между Западом и странами коммунистического блока. Выступали Зубков и бывший журналист Хейди Браун, который много писал о Доме Надежды на Холме и русском алкоголизме в целом. Главный вопрос слушаний, вызванный историей АА в России был следующий: может ли идея, возникшая в одной стране работать в другой, абсолютно непохожей? И если существует действительно некая таинственная «русская душа», пережившая смену одного режима другим, может ли она быть просто несовместима с заповедями, которые делают АА столь популярными в Соединенных Штатах?

Моисеева полна оптимизма. Даже Русская православная церковь, говорит она, которая изначально очень скептически относилась к АА из-за их концепции зависимости от «высшей силы», смягчила свою позицию по отношению к организации. Некоторые церкви даже начинают свои собственные программы реабилитации, вдохновленные успехом метода 12-шагов. И даже российский официальный эксперт по зависимостям, который в прошлом, как писал Хайди Браун, советовал тем русским, кто любит за ужином много выпить, открывать свои окна для того, чтобы пить меньше, недавно говорил о AA в положительном ключе.

Между тем, защитники АА отмечают, что новая Россия по-прежнему молода. Менее 25 лет назад, страна находилась под властью тоталитаризма, и многие аспекты пост – советской культуры по-прежнему, в стадии разработки. «Это еще не изменилось», говорит Моисеева о статусе АА в России. «Но это начинает меняться. Кто знает, как это все будет развиваться. В нашей стране все настолько непредсказуемо, что возможно, в принципе все возможно»

Leon Neyfakh is the staff writer for Ideas.